Его «кутежи» и праздники похожи друг на друга, и между ними открывается свое родство — родство некоего условного, строго регламентированного жанра со своими законами и целями.
Участники праздника никогда не сидят в духане или в винном погребе. Чаще всего — неизвестно где, в каком-то непонятном условном пространстве, где есть большой стол, на фоне которого четко рисуется силуэт бурдюка или винного кувшина, почти неизменно положенного на земле перед столом, как атрибут священнодействия. Внизу же — бурно разросшаяся трава, в которой тонут ноги сидящих. Это, собственно, и не природа, а скорее ее знак.
Все персонажи сидят лицом к зрителю, как если бы они были на сцене, кроме крайних, которые непременно повернуты в профиль, словно замыкая происходящее, отгораживая его с обеих сторон. На этой картине еще изображены музыкальные инструменты, будет веселье, песни и зажигательные народные танцы.
